Какой же он собственник, как же нужно и важно для него опутать всё любимое паутиной своих следов, печатей и теней. Как же смешно он постоянно пытается оставить на мне материальный отпечаток своего присутствия, быть уверенным, что он есть в моей памяти. Как же он любит присесть около меня, когда я сижу за его ноутбуком, приобнять или просто прижаться лицом и дышать на одежду дымом своих любимых Richmond Cherry. Он пытается приучить меня к курению, только чтобы я думала о нём каждый раз, когда закуриваю. Он дарит мне вещи только для того, чтобы я помнила, что у меня есть что-то от него.
Я смеюсь над этим, но, чёрт побери... я всё же люблю запах вишнёвых сигарет на его губах.

Он Ласомбра больше, чем я могла себе представить. Тени вокруг него живут какой-то своей, недосказанной, спрятанной жизнью. К нему невозможно подкрасться со спины - если свет светит мне со спины, то он чувствует прикосновение моей тени даже к носку ботинка, а если свет мне в лицо, то он оборачивается, когда я наступаю на его тень. Когда я однажды проходила мимо его кошки - конечно, чёрной, голубоглазой и ревнивой, ибо сиамская, - то вдруг явственно почувствовала, что наступила на что-то живое, дёрнувшееся, а кошка выгнулась, и я почти подпрыгнула, обернувшись. Я думала, что задела хвост или вытянутую лапку. Но под ногой была всего лишь кошачья тень.
Глупо, но я всё же до сих пор удивляюсь выходкам этого существа, способного управлять тенью и жизнью, как кольцами вишнёвого дыма.

Он очень легко принимает потерю, если эта потеря уже произошла, даже если это будет стоить больших затрат и произошло очень глупо. Вчера, когда мы шли через парк, он порвал зонт о невовремя подвернувшийся сучок. Было весело уворачиваться и выталкивать друг друга под пролетающие через прореху капли лёгкого дождя, и мы промолкли гораздо больше, чем если бы просто спокойно шли с решетом над головой. А когда дождь кончился, он свернул зонт и явственно нацелился на ближайший мусорный ящик.
- Ты чего?
- Собираюсь выкинуть его, конечно, - он сказал это так легко и естественно, словно этот зонт не стоил две тысячи пятьсот, с этой его резной эксклюзивной ручкой и каким-то там специальными системами против ветра. Всё, что было во мне от бедного экономного студента, взметнулось в этот момент.
- Зачем?! Дырка совсем маленькая, там и зашить можно, или заплатку там... - конечно, я слабо представляла зашитый зонт и дальнейшее его функционирование, но две пятьсот!...
- Не говори глупостей, я не собираюсь пользоваться заштопанным зонтом, я буду чувствовать себя бомжом.
- А если я зашью его сама?
- Ты не сделаешь этого. Тебе будет ужасно лень, но ты всё равно будешь помнить об этом дурацком зонте, и заставлять его пылиться в кладовке, а меня - не покупать новый. Так что избавим друг друга от нервотрёпки. Я всё равно выкину его дома, даже если сейчас ты будешь прятать каждую помойку.
Мне пришлось принципиально идти к нему домой, хотя я до этого твёрдо решила, что буду спокойно готовиться к экзамену, потому что сессия, шат побери! И мы весь вечер мучились с этим несчастным зонтом, потому что делать просто заплатку мне было скучно, а вырезать из чёрной кожи корону оказалось чертовски сложно. Запивая капли крови из исколотых пальцев пенистым кофе, в свете уютно-тускловатой рыжеватой лампочки на его кухне, пришивала к жёсткой ткани зонта, кривыми стежками, старательно скопированную эмблему его клана, о которой он даже не слышал. А сам Ласомбра, оперевшись подбородком на сложенные на столе руки, довольно щурился, как лежащая у него на плече кошка, и перекусывал зубами нитки, когда я просила принести ножницы. Зонт вырвался от меня скукоженным и жалким, и вряд ли он долго продержится. А это хитрое чудовище остался счастлив, как сиротский мальчик после огромного торта. Наверное, решил, что если я оставила на нём свою "метку", то уже точно никуда от него не денусь.
Главное, не дать ему понять, что он может что-то потерять. Я всё же немного боюсь этой тьмы с запахом вишнёвых сигарет.